Отправлено: 14.01.15 22:01. Заголовок: Поле... Поле... автор Эстрина Инна Юльевна

Домодедово — Рязань

Поле..., поле..., — как много понятий связано с одним лишь этим словом, и у каждого возникают свои ассоциации. Для одного — футбольное поле, для другого — надежды на урожай, накопившаяся усталость и бессонные ночи во время посевной и жатвы. У кого-то это слово ассоциируется с ситцевым многотравьем из полевых цветов, которые своим ароматом переносят нас в детство и дарят то необходимое общение с природой, которое мы ловим как глоток спасительного воздуха, попадая из каменного мешка города в это самое поле.

В моем понятии поле — это не сравнимый ни с чем бег борзых, которые как в замедленной съемке парят в бешеном полете над землей. В этот момент они, как и мы, забывают обо всем окружающем их мире и живут только полем, настороженно думая о чем-то своем, потаенном. Если бы они могли говорить.., но нет, только в их выразительном молчании видно, как горят глаза, как напрягается все их тело, каждую секунду готовое к прыжку, когда есть только цель и ничего другого, когда ее надо достичь, преодолевая все видимые и невидимые препятствия на своем пути ради какого-то короткого мига... мига удачи и ликования души как самой борзой, так и ее владельца — борзятника. Именно в такие моменты и происходит слияние душ — собаки и человека, их полного единения с природой.

Как много раз я чувствовала это ликование! Когда, кажется, душа вырывается из бренного тела и несется вслед за борзыми к этой видимой, а иногда и не видимой тобой, а лишь только твоими собаками, цели. Когда ты сама готова броситься вслед, и бросаешься, но только не можешь успеть за порывистым и молниеносным бегом своих любимцев.

Мое первое «поле» было наполнено восторгом и непониманием того, что происходит. Рядом ходили «матерые» борзятники, открывшие свой очередной сезон в Домодедово. В то время я смотрела на все происходящее широко открытыми глазами, ловя каждое слово, брошенное как бы нехотя, настолько виртуозно из уст опытных борзятников, что любому, даже далекому от «борзоводства» человеку, было бы понятно, что это те самые «столпы» породы, которые являются законодателями сегодня.

Чуть позже я поняла, что не все так просто и в собаководстве, что не все делается с чистыми помыслами и задачами. Что очень часто им занимаются люди, которые не могли реализовать себя в жизни по-другому. В погоне за креслами власти люди переходят ту самую грань, не думая о чистоте своего имени, забывая о принципах и совести. Властолюбцы стремятся к вершинам власти, забывая о самосовершенствовании и стремлении познать племенное разведение через опыт и результаты прошлых лет, через знание достоинств и недостатков предков. А все это ведет к упадку в породе.



В наши дни испытания в поле превратились не в племенное мероприятие, а в погоню за дипломами. Раньше это был праздник восторга и ожидания удачи, сейчас, в большинстве случаев, — фарс.

В первый день наших с Ураганом испытаний было и разочарование, связанное с отношением людей, и счастье, связанное с первым в нашей жизни подъемом зверя, почти из-под ног, с моментом, когда вздрогнули от неожиданности мы оба — я и моя собака.

До сих пор перед глазами стоит покрытое желтым ковром из сурепки поле, на котором поднялся рыжий, матерый русак. В первый момент он как бы нехотя оглянулся, оценил ситуацию и полетел... До этого момента, а Урагану было всего 10 месяцев (ласково я его назвала Арташа), мой пес ходил, вслушиваясь в себя, внимательно следя за всем происходящим вокруг. Он не играл, как другие молодые собаки, так же как и они, не мог еще отчетливо понять, что с ним происходит, но уже интуитивно чувствовал свое охотничье предназначение. Его будоражило наполненное запахами поле, он вздрагивал и дергал сворку каждый раз, когда из-под ног вылетала птица или пробегала мышь. Мое сердце в эти моменты уходило в пятки. Нам не очень повезло. С одной стороны, все-таки повезло — единственный в тот день заяц встал перед нами, но это оказался матерый «профессор», как называют старых, умудренных жизненным опытом русаков. Эти зайцы, чувствуя свою силу, не петляют как молодые русаки, они бегут прямо, прекрасно зная местность, все ее укромные уголки, и уходят даже от опытных сильных собак. Арташа скакал за этим русаком самозабвенно, в погоне за ним он проскакал километра два, пока заяц не скрылся от него в посадке, где еще какое-то время мой пес искал этого «профессора». Борзятники, присутствовавшие на этих испытаниях, со скептической жалостью смотрели на мою собаку и все-таки в конце испытания кто-то из них выдавил из себя, что, мол, пес будет хорошим охотником, эти крови скачут, а вот экстерьер его далек от совершенства.

Я очень любила свою собаку и совершенство экстерьера мне было не столь важно. Хотя со временем все изменилось, его экстерьер стал отличным. Теперь, спустя много лет, познав борзятников, я знаю, как многие из «столпов» породы могут оскорбить молодых неопытных борзятников в их самых лучших побуждениях. Как могут ранить владельцев собак необдуманные, а подчас, и слишком обдуманные резкие фразы, которые касаются их любимых питомцев. С течением времени я адаптировалась в собаководстве и теперь прекрасно знаю, что такое лжесобаководство, истинное разведение собак и кинология как наука. Я знаю, что такое эксперт, который видит только своих собак или собак своего разведения, ставя их во главу, не видя ничего другого вокруг, агитируя всех за то, что скакать могут лишь собаки его линии или семейства. Люди забывают о том, что разведение собак — это наше хобби, что все, чем мы занимаемся в нем, должно быть с настроением и сопутствующей ему улыбкой, с радостью. На деле, подчас, все оборачивается интригами, злобой и завистью.

Через неделю после домодедовских испытаний группа борзятников поехала в Рязанскую область. В эту поездку на испытания я уже могла взять с собой своего семимесячного черно-подпалого кобеля Бурша. Сборы не заняли много времени и мы поехали. На окраине Рязани нас ждал рязанский борзятник, с которым мы отправились дальше. Проехав еще километров 70, мы попали в замечательную, живописную деревушку под названием Асенково. Нас там уже ждали, но поскольку в деревнях в домах держать собак не принято, то нам освободили старый дом, в котором были поставлены на зимовку ульи и хранилось зерно. Убрав все, что было лишним, мы увидели, что комната оказалась не так уж и мала. В ней стояла одна металлическая полутораспальная кровать и диван с торчащими пружинами. Его тут же занял эксперт, который приехал судить эти испытания. На кровати устроилась чета борзятников, положив своих собак на полу около кровати. Остальные разместились кто как на полу со своими питомцами. Через некоторое время хозяин принес нам стол с лавками, а все, что необходимо было для хозяйства, мы привезли с собой из Москвы. Хозяином всего этого имения, а у него, по тем временам, было огромное хозяйство, оказался бригадир колхоза. Его жена и двое детей — мальчик тринадцати лет и девочка четырнадцати — работали с утра до вечера. В его хозяйстве были две коровы, восемь свиней, отара овец, вожаком которой был Роман — огромный баран романовской породы. Он был, видимо, большим исключением из своего бараньего рода. Его допускали на кухню, где по вечерам собирались мы и бригадир с семейством. Роман заходил с большим достоинством, вопрошая своим умным видом: ну, что вы мне приготовили на этот раз? И точно так же, с достоинством, уходил, получив что-нибудь вкусное. Он не был попрошайкой, принимал все как должное. Каждое утро сам выводил из сарая овец, далее шел по домам, собирая всю отару, которую пас целый день.

А вечером, в том же порядке разводил всех овец по домам и уже в последний момент вел своих. Кроме этого, в большом сарае стоял огромный жеребец владимирской породы. Он не принадлежал самому бригадиру, был колхозный, но условия обитания на колхозной конюшне желали лучшего и его взяли на домашнее содержание. На чердаках сараев стояли клетки с нутриями и песцами, их было много. Вокруг двух домов, которые стояли в этом хозяйстве, везде — на проводах, заборе и на деревьях без счета сидели индюшки. Рядом был сделан довольно большой пруд, в котором водилась рыба и плавали утки разных пород. Такое хозяйство требовало огромных трудов и забот, все семейство, не покладая рук, трудилось от зари до зари.

Было время застоя. Мало кто из соседей держал такое хозяйство и совсем не потому, что не было возможности, просто не было желания работать. Многие из них считали своим долгом написать в соответствующие органы и сообщить, что сосед держит песцов и нутрий, что в то время было категорически запрещено, что, к тому же, у него слишком большое хозяйство. Заканчивалось это все тем, что к бригадиру приходили, составляли какой-то акт, штрафовали и через некоторое время вновь приходили.

...Наступило утро и мы вышли в поле. Повел нас мальчик, сын бригадира. Как потом оказалось, водил он нас совсем не по тем полям, на которых, в действительности, был заяц. Он подошел к вопросу испытаний со своей хитринкой, думая, что мы переловим все, что тут у него есть. Мы уедем, а с чем же останется он?

Испытания не были удачными. Перед нашей сворой (а мы ездили постоянной рабочей командой из моего Урагана, его сестры Отлички и вначале, пока Бурш был мал, Фени — дочери Барыни де Норуа) заяц так и не поднялся. Так прошло два дня. Многие борзятники приезжали на испытания только на выходные и разъехались по домам в воскресенье вечером. Мы остались еще на неделю. Все оставшиеся дни нашего пребывания в этом доме нас неотступно сопровождал сын бригадира. И вот наступил день, когда назавтра нам надо было уезжать, а результаты поездки были плачевны. Мы пришли после нашего обычного утреннего моциона — прогулки по полям, сели за стол обедать и тут пришло совместное решение: поскольку собаки не были измотаны скачками в погоне за зверем, пойдем потихонечку в поле сами, без провожатого. Пошли мы совершенно в другую сторону и, пройдя минут десять, вышли на край только что вывороченного трактором кукурузного поля. Отвалы были глубокими, но земля была черной и мягкой. И, вдруг, метрах в семидесяти от нас, вскочил русак и пошел по вывороченной пашне. И вот тут я в первый раз увидела, как собаки, развернувшись веером, рванули с места и пошли в погоне за зайцем. По краям стояли Ураган и Отличка, Феня шла в середине, за ними, метрах в десяти, ковырялся в пашне семимесячный Буршик. Феня была особенная собака, она была красива той утрированной борзячьей красотой, которая уже при первом взгляде подчеркивала её природный аристократизм. А происходила она от двух собак, которые проявили себя как отъявленные охотники в поле: Оскал де Пети и Барыня де Норуа. Феня не истязала себя в поле. Она, как истинный аристократ, скакала, когда хотела и достаточно резво, но могла тут же вернуться, говоря своей хозяйке: ну вот, я получила удовольствие, а дальше пусть эти дураки скачут и выполняют всю грязную работу. Так получилось и в этот раз. Всю работу выполнили Ураган и Отличка, которые через 140—150 метров одновременно поймали этого русака. Русак был около пяти килограммов и мы счастливы были безмерно. Притравился и маленький Буршик. Дома нас сначала встретили молчанием, а затем, видимо решив, что слава Богу, они завтра уезжают, порадовались за нас и собак. На следующий год сам бригадир завел борзых собак. Мы еще не раз приезжали в этот дом, познакомились ближе, семейство бригадира присмотрелось к нам и нас с собаками стали пускать в дом, понимая наше сумасшедшее отношение к собакам и то, что они круглый год, исключая сезон охоты, уютно спят на диванах с подушками в ожидании поля. И ходили мы уже не в те пустые поля, которые в первый приезд изматывали нас и наших собак бесконечным ожиданием подъема зверя, а получали удовольствие от раздольных просторов средней полосы России, от золотой осени полей, ассоциирующихся, в моем понимании, с дорогим сердцу полетом борзых над землей в остервенелой скачке за зверем.

 Отправлено: 14.01.15 22:02. Заголовок: На земле Владимирско..

На земле Владимирской

Осенью 1991 года, когда щенкам от моей Бари было всего три месяца, мы отправились на охоту и осмотр угодий для дальнейших поездок. Я знала, что Владимирская область имеет в основном лесистую часть и поля там не такие большие, чтобы борзые могли на них свободно себя чувствовать. Но вместе с тем, главный охотовед Владимирской области обещал нам показать отличные поля, пригодные для наших собак, а заодно и посмотреть работу борзых, которую он никогда не видел.

Приехав в Суздаль, где находилось охотобщество, мы еще какое-то время подождали нашего знакомого и затем вместе с ним отправились на егерский кордон. Выехав за город и почти подъезжая к месту, попали в настоящую сказку. Солнце садилось и освещало землю каким-то особым светом, когда все вокруг выглядит неестественным, театральным. По бокам дороги все время был дремучий лес. Несмотря на красоту, которая нас окружала, мы даже как-то расстроились, подумав, что может быть, наш знакомый не понял из наших телефонных разговоров, что надо для наших собак.

Подъехав к кордону, а это, в действительности, был кордон, так как въезд на него был только по специальным пропускам, мы в волнении спросили: «А где же поля?». Наш знакомый рассмеялся и ответил: «Подождите, увидите». Подняв шлагбаум, который закрывал въезд на территорию кордона, мы поехали дальше. Проехав примерно с километр по асфальтированной, но окруженной сплошным лесным массивом дороге, мы приехали к хозяйству егеря, которое состояло из его дома, охотничьего домика с номерами и многочисленных сараев. Хозяйство выглядело ухоженным и чистым. Мы вздохнули с облегчением, когда за домом увидели достаточно просторные поля. Наш приятель, который привез нас сюда, обещал на следующий день дать проводника и специализированную машину, на которой мы добрались бы до настоящих полей.

Приехав на место, мы сначала выгуляли собак и решили оставить их в комнате, чтобы разгрузить вещи из машин. Я шла первая с моими кобелями Буршем и Ураганом. Открывая дверь, не сразу поняла, что произошло: мои собаки с жутким рыком сорвались с порога, поводки выпали у меня из рук, и я увидела, как Арташа и Буршик вцепились в шею волка, чучело которого стояло в одном из углов гостиной. Это произошло, конечно, от неожиданности, так как через какие-то секунды они уже с брезгливостью обнюхивали это сооружение. В последующие дни каждый из моих кобелей считал своим долгом попытаться описать чучело, что, конечно, мы им делать не позволяли. Наш приятель, охотовед из Суздаля, смотрел на наше мероприятие с большим скептицизмом, говоря, что, мол, были здесь одни легашатники, то и дело вещавшие, что у них собаки работают исключительно, тоже москвичи, кстати, но что-то у них ничего не получилось. Но после того, как мои собаки вцепились в чучело, стал смотреть на нас с интересом.



Для моих щенков, Тимьяна и Тамариска, которых мы взяли, потому что не с кем было оставить в Москве, чучело стало основной игрушкой. Им было всего по три месяца, запах шкуры у них ни с чем не ассоциировался, да и запаха живого существа там, видимо, не осталось.

В последующие два дня мы много ходили по полям, видели огромное количество следов, но ни одного подъема не было. На третий день — тоже, и нам стало понятно, почему. Было начало ноября и, проснувшись утром, мы увидели, что погода резко изменилась, выпал снег и наступила зима. Было 8—12 градусов мороза. Зверь затаился, его будоражила смена погоды. Мы все-таки вышли в поле, но вновь неудачно. С нами на этот раз пошли загонщики, которые пытались выгнать хоть кого-нибудь из островков леса. Бесполезно проходив еще два дня, проводник пообещал назавтра машину «Урал», на которой мы отправимся на дальние поля. Обрадованные этим, мы немного расслабились и провели прекрасный вечер около двух только что затопленных русских печей. Было очень жарко и мой муж — Роберт решил выйти со щенками на улицу. При этом он так смешно надел на себя куртку с капюшоном, что я не удержалась и сказала: «Ну вот, отправился на встречу с племенами тумба-юмба». И что же вы думаете? — Через две минуты Роберт влетел в дом и с расстановкой сказал: «что... вызывала, иди — прилетели». Мы со смехом вышли. Только что мы с Робертом рассказывали всем о происшествии в Воронежской области год назад, которое мы видели, — о НЛО. Когда я вышла на улицу, мне стало не по себе. Значительно ниже, чем в Воронеже, над углом дома висел малиновый сгусток. Все происходило практически в те же числа, что и в Воронеже. Дома на кордоне стояли буквой «П», внутри которой был небольшой двор с колодцем.

Из этого малинового сгустка точно так же, как и в Воронежской области, шли лучи, в середине которых был один самый большой. Все это освещало двор. Прошло минут 15, вся масса начала концентрироваться и поползла очень низко в направлении леса. При этом все остальное небо было темное и звездное. Кто-то вдруг начал говорить этой массе: «Куда это Вы пошли, давайте еще пообщаемся». И тут «это» начало возвращаться. Когда я осознала все происходящее, мне стало не по себе и мы решили уйти домой, на всякий случай, забрав своих мужей с собой. На следующий день мы рассказали всем о случившемся и еще через день эта новость обошла все владимирские газеты.

Утром пришла машина, ее сопровождали еще две и вновь, как всегда, большое количество любопытствующих. День оказался фантастическим. Со мной ездили мои друзья — Надежда с мужем Петей, которые имели грейхаунда Алифу, щенка моего Урагана — Колдунью и однопометницу моих щенков — Тирану, которая, в отличие от моего Тимьяна с Тамариском, осталась в Москве. И еще с нами поехал человек, который взял у меня однопометника моих щенков — Токая. Ему было очень интересно своими глазами посмотреть, как работают мои собаки.

Машина «Урал», которая привезла нас на, действительно, замечательные поля, высадила всех на краю первого из них, и мы пошли по полю. Зверя не было. Мы прошли одно поле, другое и все бесполезно. Вдруг, мне показалось, что под высоковольткой в стерне появилось какое-то шевеление. «Лиса», — подумала я и побежала по полю. Тут и мои собаки: Бари, Арташа и Бурш пометили это шевеление и сорвались со сворки. Я ошиблась. Это оказался матерый, с отъявленной рожей полевого бомжа, кот. До него долетели все одновременно, расстояние было небольшим, но схватить его смог только Ураган. А за ним начали хватать другие собаки. Из-за этого Ураган неудачно перехватил кота и тот успел прокусить Арташе кожу на нижней челюсти. Кота, естественно, задавили, и еще какое-то время с ним развлекались молодые собаки — Алифа и Колдунья. Они отлично показали себя в поле. Но азарт спал, и мы, расстроенные, побрели дальше. Развернулись ровняжкой к дороге и тут я заметила нашу машину, которая ехала по асфальту, параллельно нашему движению. Подъехать близко она не могла, так как до нас оставалось еще метров 300 поля. Я увидела как грузовик остановился, из него кто-то выскочил и отчаянно начал нам махать. Мы поняли, что охотовед что-то увидел и зовет нас. Припустились по полю, что было сил. Когда прибежали, охотовед объяснил, что только что перед машиной, с одного поля на другое, перескочил заяц и залег где-то метрах в 50 от дороги. Мы выстроились длинной цепью и тихо пошли. И о, счастье! Заяц поднялся. Собаки сорвались, в пределах 100 метров его закрутили и били несколькими угонками. Тут я увидела, как вся скачка пошла по направлению ко мне, и я, раскинув руки, в первый раз, пытаясь поймать летевшего на меня русака, закричала: «Куда, куда?!». Ошалевший заяц развернулся и полетел влево от меня в небольшую ложбинку. И тут произошло самое невероятное. Как в замедленной съемке, Бари (СИБАРИ, З ЛАНА), в броске, на краю ложбины, в невероятном полете, практически перевернувшись на спину, у ног охотоведа поймала зайца. Восторгу всех не было предела! В этот день была еще одна поимка. Мы были окрылены удачей, а все любопытствующие с удивлением говорили: «Ловят же, а...». Мы сели в машину и поехали на следующее поле. Машина в глубь полей проехать не могла, нас высадили, и мы пошли... В этом уголке Владимирской области поля были небольшими, перемежались островками леса, и мы обходили их зигзагами.

У опытных собак есть такая манера: при передвижении по полям они периодически останавливаются и оборачиваются, так как знают хитрости зайца, который очень часто, пропустив идущих вперед, встает за их спиной. Так произошло и в этот день. Мои собаки развернули меня на 180 градусов и сорвались со своры. Сзади встал русак. Точно так же сорвались и Надины собаки. Вся скачка скрылась из глаз. Надежды на поимку у нас не было, так как островки леса были достаточно близко друг от друга. Но вдруг мы увидели зайца и собак, которые, не дав уйти зайцу, развернули его на нас. Впереди был глубокий овраг, заяц влетел в него, тут же за ним собаки и он был пойман. Мы ликовали!

Через несколько минут к нам подбежал охотовед и сказал, чтобы быстрее шли к машинам, — на одном из полей мышкует лиса. Мы помчались к машине, сели в нее и поехали в надежде еще и лису затравить. Приехав на место и пройдя метров 200, заметили лиса на противоположной стороне оврага, метрах в 150 от нас. Собаки его не видели, так как поле кое-где было покрыто довольно высокими сорами. Мы с сожалением проводили лисовина и пошли дальше. В этот день больше ничего не случилось. Все — и охотоведы, и местные жители остались очень довольны работой собак. За время нашего пребывания был и один, не очень приятный момент. На кордоне было много оленей, их специально подкармливали и они паслись как стадо коров на полях, рядом с домом. Пару раз мы проходили мимо этих полей, предусмотрительно взяв собак на своры. Олени мирно паслись, не обращая на нас внимания. С двух сторон поля стояли какие-то вышки и я сначала не могла понять, что это такое. Мне объяснили, что с этих вышек владимирские «шишки» по выходным расстреливают стадо оленей, получая от этого истинное наслаждение, так называемую разрядку на неделю. В одну из ночей я вышла с собакой на улицу, попросился выйти Ураган. Мы немного прогулялись около дома. Невдалеке на ночь легли олени и вдруг, в темноте дороги, освещенной лишь снегом, я увидела две тени, которые чем-то напоминали собак. Они стояли не двигаясь. Мы гуляли, и я лишь изредка посматривала на эти две фигуры, думая, что это действительно собаки. Но насторожилась я от того, что они как бы и не двигаясь, все приближались к нам и приближались. Арташа их не видел. Когда они оказались метрах в 100 от меня, я поняла, что это волки. Мне стало ужасно не по себе и я быстро пошла домой, подняла всех. Почувствовав оживление среди людей, волки тут же скрылись в лесу. Егерь был очень огорчен тем, что мы его не разбудили, так как он всё лето и осень пытался отловить стаю волков, которая хорошо устроилась рядом с охраняемыми оленями. На следующий день мы уехали, так как температура воздуха опустилась ниже 20 градусов и собакам скакать было нельзя.

Несмотря на короткий визит во Владимирскую область, все остались довольны поездкой и получили приглашение приехать еще раз.

 Отправлено: 14.01.15 22:03. Заголовок: Ставрополье Это был..

Ставрополье

Это была непродолжительная поездка, но воспоминания о ней связаны у меня с первой поимкой лисы моими собаками. Зайца было мало, все время менялась погода, и, выходя в поля, мы то там, то здесь видели проходящую лису, но так далеко и в таком тумане, что собакам показать ее не представлялось возможным.

Жили мы у очень примечательного, умудренного опытом борзятника, который, выходя утром на улицу, мог сказать, будут ловиться зайцы или сегодня день не тот. И угадывал же! Собак он не держал уже года четыре, так как инфекция, в виде энтерита, поубивала всех его собак, и что бы он ни делал: строил вольеры на другом месте, пытался дезинфицировать, насколько это было возможно, ничего не помогало. И он, устав от гибели щенков и даже взрослых собак, решил сделать перерыв. О вакцине в те времена в сельской местности мечтать не приходилось.

Приехали мы к Ивану (так звали нашего знакомого) в ноябре и, как водится на юге, поселил он нас вместе с собаками в летней кухне. На этот раз она была так мала, что четыре собаки и три человека с большим трудом помещались в ней. При этом люди и собаки спали вперемешку. Выбирать не приходилось, и мы были счастливы, что есть крыша над головой. Нам предлагали поселить собак в вольерах, а самим перебраться в дом, но мы отказались, так как для наших собак оказаться в вольерах в чужом для них месте было бы более чем странным.

Земля в Ставрополье черная и пушистая. Но, когда постоянно меняется погода и по полдня стоят туманы, все это плодородие превращается в тестообразное месиво, из которого трудно вытянуть ноги. Ходя по полям, приходится через каждые 5—10 метров сбрасывать с ног лишние пару килограммов веса, которые очень портят наслаждение, приносимое ожиданием подъема зверя. Собаки превращаются в подобие верблюдов, так как на их ногах, как и на наших, образуются тарелки грязи, которые они, постоянно останавливаясь, пытаются снять, выкусывая и выплевывая «это». Как бы мы ни старались, а часть этого месива скапливалась на нашей кухоньке в виде пыли и мы периодически ощущали на зубах остатки скрипучего плодородия этого края.

Шли дни, и мы были расстроены тем, что никак не удавалось найти зверя. То там, то здесь, вдалеке, по краям опушек мы видели лис, но собаки их не видели, так как все «это движение» через какие-то секунды или скрывалось в посадке, или уходило в туман

Однажды погода, казалось бы, была хорошей, но именно в тот момент, когда мы вошли в поле, вдруг неожиданно сел туман. Нам пришлось разработать небольшую тактику похода. Один человек у нас был с ружьем. Мы выбрали не очень частую посадку и решили пойти по ее краям. Человек с ружьем — по одну сторону, а мы с собаками — по другую. По полю идти было нельзя, в пределах 10 метров уже ничего не было видно. Туман садился все плотнее и плотнее. Мы были очень расстроены, но возвращаться обратно не было смысла, так как дорога через поля была короче, чем та, по которой мы уже прошли.

Мы шли по посадке, моя знакомая впереди, я несколько сзади. Тот, кто попадал в туман, знает, как меняется звуковое ощущение в нем.

И мы старались не отходить друг от друга. Собаки, видимо тоже опасаясь потерять нас, не отходили далеко. Вот так плотно и шли, несколько расслабившись: казалось бы, ничего не предвещает подъема зверя. Но вдруг я заметила отчетливый взгляд: на меня с земли смотрели два огромных, как мне сейчас кажется, серо-голубых глаза. Я остановилась как вкопанная и суматошно начала думать, что же делать. Шагни я, и заяц, который лежит на ровной земле, а не на своей специфической лежке, в двух метрах от меня, чуть-чуть прикрытый сверху сухой травой, тут же вскочит, а собаки как всегда в стороне. Моя знакомая со своими собаками ушла от меня вперед уже метров на десять-пятнадцать, человек с ружьем — по другую сторону посадки. В какой-то момент мои собаки, потеряв меня из вида, начали возвращаться ко мне по своему следу и тут, когда они уже были практически около меня, я поняла, что мне не остается ничего другого, как крикнуть: «Рядом со мной заяц!». Так я и сделала. Мне надо было предупредить человека с ружьем, так как туман был густой, и я боялась, что заяц может полететь на другую сторону посадки, собаки за ним и выстрел при этом может случайно зацепить собак. Я крикнула: «Не стрелять, идет травля!». Собаки пометили русака и буквально через несколько секунд все скрылось в тумане. Что там было — крутили ли зайца собаки, не знает никто, они долго не возвращались. Я прекрасно знаю своих собак: сколько бы они ни преследовали зверя, всегда возвращаются по нему же обратно. Это свойственно всем борзым и только некоторые индивидуумы после скачки идут, куда захотят. Был туман, и это осложняло ситуацию. Прошло минут 40 и мы испугались не на шутку. Сдвинуться с места не решались, только все время кричали и свистели, пытаясь дать собакам хоть какой-нибудь ориентир. Прошло еще минут пятнадцать, и мы увидели наших уставших собак, которые вереницей подходили к нам. Испуг потери собак был так велик, что в туман на охоту я не выходила больше никогда. Чуть улучшалась погода, и мы тут же выходили в поля, но все безуспешно. В один из дней вдалеке на поле я увидела три небольшие, напоминающие лис, звериные фигуры. Вначале мы с моей знакомой так и подумали, что это лисы, но сразу три, в такое время года, это было что-то невероятное. Иван, который ходил с нами, сразу как-то охладил нас, объяснив, что это вовсе не лисы, а дикие собаки, которые гоняли зайца. Я страшно удивилась, он дал мне бинокль, и я отчетливо увидела, что метрах в 60—70 от собак, действительно, не так быстро бежит заяц. А по его следу, монотонно держа расстояние, идут три дворняги. Я спросила Ивана: «И что же, эти коротконожки в состоянии поймать вашего степного «слона со скоростью антилопы»?». «Да, — ответил Иван. — Они гонят его с небольшой скоростью, но могут прогнать километра два, два с половиной. Заяц не выдерживает длительной гонки, ему обязательно, хотя бы пять-десять минут, надо отдохнуть, иначе у него развивается гипертонический криз и он погибает». И тут я вспомнила терминологию «собаки поймали загнанного зайца», то есть гнали долго и схватили уже мертвого. Несколько позже я узнала, чем отличается «загнанный» заяц от «пойманного». Наши собаки, увидев вдали стаю диких собак, рвались в бой, но мы их спускать не стали. Иван истошно ругал нас, что не даем им задавить дикарей. Прочитал нам лекцию, что эти дикие собаки являются браконьерами в полях и подлежат уничтожению. Но мы так и не спустили своих собак. Иван еще какое-то время шел, бурча себе под нос, досадуя на нас, но вскоре поле сделало свое дело, и он отвлекся.

В один из дней были испытания, и съехалось достаточно много борзятников. Наши собаки удачно, на бахче, поймали зайца. Еще две своры поймали по русаку, а одной группе не везло. Местные охотники с тремя прекрасными хортыми ходили весь день, а зайца не было. Испытания закончились, и они попросили нас продолжить их — не из желания получить дипломы, а из желания показать нам работу своих собак. Мы, конечно же, согласились. Я шла по дороге, а они пошли по пашне. Собаки шли в свободном рыске и вдруг сорвались, и в красивейшем полете, как бы понеслись, не касаясь земли. Нам было хорошо видно эту скачку. Вот еще чуть-чуть, еще немного, еще бросок и они поймают русака..., но вдруг все остановилось, да так резко, что было явно — это не поимка. Оказывается, часто заяц, спасая свою жизнь, влетает в чью-нибудь нору, что здесь и произошло. Это была еще одна интересная вещь, которую я узнала в этой поездке. И все-таки собакам повезло; не повезло их владельцам — им не удалось показать исключительную резвость своих собак. Перед сворой встал русак, и собаки прогнали его километра два, после чего взяли. Когда довольные владельцы принесли нам этого зайца, в доказательство того, что их собаки ловят, мы увидели, что заяц был как бы деревянным, им было можно стучать. Вот это и был настоящий загнанный заяц. Собаки его не поймали, они просто догнали его в тот момент, когда он рухнул мертвым. Владельцы собак были довольны. Мы не стали говорить им, что заяц был загнанным, в жизни ведь все бывает, а собаки у них, хортые, действительно, были хороши!

Приближался день нашего отъезда и погода, как всегда это бывает, установилась хорошая. Нас это огорчало. Поездка оказывалась мало результативной. Но нам все-таки повезло. В один из последних дней с нами вновь пошел Иван. Он был очень опытный охотник, и объяснил, как надо себя вести, чтобы лиса подпустила к себе близко. Была дана команда идти цепью по полю очень тихо и если кто-нибудь что-нибудь увидит, следует остановиться и поднять руку вверх.

Мы растянулись цепью, я шла крайней слева, метров через 20 — моя знакомая со своими собаками и метрах в 20 от нее — охотник со своей борзой. Иван шел посередине. Вышли мы на роскошное поле 15-сантиметровых зеленей. При ярком солнечном освещении оно серебрилось от волны ветра, которая как бы слегка притрагивалась к нему. И поле переливалось всеми оттенками зелени от серебристо- зеленого до синеватого цвета. Красиво было необыкновенно! Мы шли, наслаждаясь подаренным нам теплом этого осеннего дня, как вдруг я увидела впереди какую-то красную заплатку, которая как клок сена, валялась среди этой яркой зелени.

До нее оставалось метров 100 и что-то насторожило меня — уж очень неестественно выглядела эта кучка сена. Я остановилась, подняла руку, меня никто не видел. Я ужимками и взмахами руки пыталась остановить ровняжку, которая совершенно не обращала на меня внимания. Каждый в нашей ровняжке шел сам по себе, видимо, ловя последние моменты этого яркого дня, подаренного нам уже поздней осенью.

Пройдя несколько шагов, я увидела, как из этой красной заплатки, из ее середины, появилась голова, которая внимательно огляделась и тут же вскочила, поняв всю обреченность данной ситуации. Видимо спросонья, лиса рванула не направо в близкую ей посадку, а влево от меня, параллельно всей ровняжке, в поле.

Собаки сорвались со свор и метров через 200 от ее подъема уже растянули ее, не порвав шкурку.

Мы ликовали, а Иван, опытный охотник, очень удивлялся тому, что лисовин решил соснуть на зеленой глади озимых.